Самый вредный советчик всех времен и народов, гуру непослушных детей и шеф-повар самых необыкновенных блюд из человеческих характеров Григорий Бенционович Остер хоть и коренной москвич, но есть в нем что-то от Одессы, где он появился на свет. Гораздо больше — от Ялты, где прошли его детские годы. И где живет и здравствует его горячо любимый отец, на 88-летии которого и гулял на прошлой недельке 62-летний ребенок Гриша, да еще и свою большую дружную семью прихватить не забыл.
А если вы спросите, с какого это чуда знаменитого писателя, сценариста и драматурга мы позволили себе ребенком величать — ни за что не ответим. Из вредности. Более того: ни за что не пытайтесь вычитать это в нашем интервью, договорились? А если вы все еще читаете, немедленно закрывайте газету и прячьте ее от греха подальше в самый дальний угол кладовки. Мало ли кто еще, кроме вас, наш разговор с Григорием Остером подслушать захочет…
— Нет в Киеве вагона метро, где не висела бы красивая афиша с новостью: 21 августа Григорий Остер, Эдуард Успенский и Евгений Гришковец пожалуют на Киевскую книжную ярмарку. А с чем, собственно говоря, пожалуют, мало кто знает. Поделитесь?
— Правильно было бы сказать – пожалуют не «с чем», а «к кому». А пожалую я к своим читателям — причем и русскоязычным, и украинскоязычным. Мои книжки ведь и на украинский язык переведены: «Вредные советы», например, «Шкідливими порадами» называются. И задачник тоже переведен. Скоро начнется работа над переводом на украинский моего лучшего произведения — «Сказки с подробностями».
— На Киевской книжной ярмарке совместно с Эдуардом Успенским вы будете проводить детские викторины. На пару с другом конкурсные задания придумывали?
— Нет-нет, задания для детей мы никогда не разрабатываем, мы можем разрабатывать совместно с Успенским только призы!
— А мы тут мечтаем, что Григорий Остер самое свеженькое произведение привезет киевлянам «на глаз и на зуб» попробовать — «Дети и дети».
— О, это произведение только-только написано, художники как раз над его оформлением работают. Будет это книга или собрание книг, на сегодняшний день не могу сказать, этот вопрос предстоит решать с издательством. Но самое главное то, что «Дети и дети» будут одинаково интересны и самым маленьким читателям, и взрослым. Они очень много друг про друга узнают!
— Мало того, вы упомянули, что в этом произведении вы разрабатываете еще один новый жанр, помимо математических задач и вредных советов…
— Само произведение и есть новый жанр! Никогда не упускаю случая «погордиться» тем, что создал жанр «вредных советов», которым теперь пользуются многие люди, и у меня не только подражатели, даже последователи появились, которые пишут произведение именно в этом стиле. Как поэты один за другим подхватили волну написания сонетов, так сейчас современные авторы вовсю используют жанр «вредных советов».
— Полчаса с вашей книгой — и я прониклась стилистикой этих самых вредных советов настолько, что от соблазна удержаться не смогла и свой сочинила: «Ты звони артисту смело, если есть какое дело./ Не стесняйся — праздник, будни —/ Журналистов Остер любит./ Вопросами помучай основательно!/ Часа четыре мучают писателей».
— Да-да, это и есть типичный вредный совет! Все правильно! (Смеемся.)
— Григорий Бенционович, вы всегда подписываете книги своим маленьким читателям, как взрослым? «Никите Максимовичу, — гласит одна из таких подписей, и приписочка рядом: — С уважением к его возрасту».
— Дело в том, что я очень уважаю детский возраст, и склонен считать, что разницы между детьми и взрослыми нет никакой, — это один и тот же народ. Как Чарльз Дарвин считал, что «гомо сапиенс» произошли от обезьян, так и я сделал свое открытие: все взрослые произошли от детей. Но и это не самое главное. Главное, что ВСЕ ДЕТИ — без исключения — гениальны. Причем в буквальном смысле. Любой язык, который им «попадается» (а попадается родной язык: русский — русским, украинский — украинцам, англичанам —английский) они осваивают со страшной скоростью. За два-три года ребенок уже владеет языком. Да и вообще, дети продуцируют гениальные идеи беспрерывно. Потому что все взрослые уже знают как, а дети еще не знают. Именно так мыслят гении. Еще Эйнштейн говорил: «Все знают, как, а приходит гений и говорит: «Я не знаю, как». И решает вопросы, которые до него не решались. Со временем человек тупеет, и когда он, как мы с вами, становится взрослым, к тому времени он уже достаточно тупой... Чтобы жить обыкновенной, скромной, простой взрослой жизнью.
— А как оттянуть момент, когда дети забывают о том, что они дети, и превращаются во взрослых?
— То, чем я занимаюсь, когда пишу книжки для детей, это и есть попытка этот процесс взросления замедлить. Чтобы любой взрослый человек оставался внутри самого себя ребенком как можно дольше, по возможности, до старости, пока... опять не впадет в детство!
— А за что детство можно уважать? Ведь всех нас учили только старость уважать...
— Обитателей детства нужно уважать за то, что они — будущее в материальном виде. Если вдруг захотите предствить будущее — каким оно будет, как оно будет обустроено, — посмотрите на детей, в них ответ.
— Что же это получается — у нас будет «компьютерное будущее»? Большинство детей — продвинутые геймеры, которые больше интересуются ролевыми компьютерными играми, нежели окружающим миром...
— Будущее будет «компьютерным» в той же мере, как наше настоящее — «книжным», когда люди грамотными стали. Компьютер на самом-то деле мало чем от книги отличается по форме. Вопрос в том, каким содержанием его наполнять. В нем может быть как дурацкая игра, так и совершенно потрясающие, развивающие человека, вещи: вся мировая литература, все музеи мира... Ситуация, когда появилось книгопечатание и рукописи стали «раритетом», напоминают современную ситуацию, когда в компьютере может поместиться сколько угодно книг, а его все за что-то ругают и ругают (смеется).
— Григорий Бенционович, у актеров интересно спрашивать, отразилась ли профессия на их характере. С писателями, предполагаю, с точностью да наоборот?
— Ну почему же. Профессия писателя еще как отражается на характере. Ведь писатель, он чем-то похож на древнегреческого царя Мидаса. Тот, к чему ни прикасался, все в золото превращал в один миг, но этим уже нельзя было ни пользоваться, ни есть, ни пить. А у писателя как: все, к чему он ни прикоснется, превращается в литературу. Это хорошо для читателей, но для него самого и для его семьи — не самое приятное дело.
— Вы хотите сказать, что, воспитывая книгами детей множества стран, вы не успевали замечать, как растут и развиваются ваши собственные сыновья и дочки?
— Нет-нет, времени уследить за развитием детей хватало. Но одно другому, как говорится, иногда мешает. Вот я на своих несчастных детях все время проверяю свои новые произведения. Сейчас, слава богу, они подросли и это им уже не грозит. А пока были маленькими, все время и все на них проверял. Так что мои дети ча-а-астенько становились жертвами папиных экспериментов.
— У вас пятеро детей: страшие Катя, Лия, Саша и младшенькие Маша и Никита. Вы их воспитывали и воспитываете как демократичный или как авторитарный папа?
— Как демократичный. Ребенок должен иметь достаточно свободы, чтобы превращаться во взрослого, оставаясь внутри ребенком.
— Желание и умение записывать свои мысли на бумаге кто-либо из ваших деток, нынче повзрослевших, унаследовал?
— Пока они от этого открещиваются. Наверное, считают, что одного писателя на семью достаточно. Но я рассчитываю, что пройдет время и они к этому вернутся.
— На каких книгах, кроме своих собственных, вы воспитывали своих чад?
— На классике. Помню, когда они маленькие были, мы проводили лето на острове Крит. Жена читала им вслух «Капитанскую дочку», и они были в полном восторге.
— А вам самому есть что почитать «для души» на сегодняшний день? Интересуетесь литературой конца XX века, литературой наших дней?
— Современная литература мне интересна. Но когда я писал свою новую книгу «Дети и дети» — старался вообще ничего не читать, потому что «чукча не читатель, чукча писатель» (смеемся).
— Как выглядит расписание обычного «производственного» дня Григория Остера? Эрнест Хэмингуэй, например, работал стоя босиком за бюро с шести утра и до одиннадцати ежедневно…
— Да, и я даже скажу вам по секрету, когда он, стоя босиком, работал, то еще и с ноги на ногу переступал. Поскольку ему надо было написать необходимое количество слов, и он не ходил с утра пописать, а сразу бежал к столу и не позволял себе этого сделать, пока не напишет нужное количество слов. И писал поэтому очень быстро (смеется). У меня, к сожалению, нет такого распорядка. Не знаю… (Задумчиво.) Может быть, сейчас появится? Дети уже подросли. Честно говоря, наши дети постоянно держали нас, взрослых, в напряженном состоянии. Потому что их было много, и они росли. А сегодня, когда наш младший сын становится взрослым, надеюсь, что у меня начнется новая эпоха. Как и на то, что появится новый распорядок. А до этого работал, когда такая возможность выпадала. Иногда, когда уж больно круто муза на меня наезжала, переходилось перебрасывать все на жену и запираться в комнате! А если где-то ездили с детьми — то в любом другом помещении, и быстро-быстро работал, пока жена отгоняла от двери детей, которые ко мне ломились.
— Одна из ваших новых книг — «О пище для вкусной и здоровой женщины». Это советы, как приготовить мужчину. Лакомый кусочек с подливкой, скисший муж, живой окунь, жареный индюк, натуральный мужчина в собственном соку… Интересно, а КОГО из героев ваших рецептов вы сами по вкусовым качествам напоминаете? Только не скромничайте!
— Скорее всего, являюсь героем ВСЕХ рецептов. Многое из написанного лично на мне проверено, лично меня так «готовили» (смеется). Но самый, как по мне, подходящий рецепт — паштет из лося. Его можно приготовить разными способами, но слишком много возни!
— Григорий Бенционович, а могли бы стать героями ваших книг советов, к примеру, расхлябанные тинейджеры или для бабульки-ворчульки, или бедолаги офисные работники?
— Стараюсь не описывать некие существующие категории, на которые привычно мы разделяем человечество. Я стараюсь находить совершенно новое, разделяя людей по другим качествам. Тех же бабулек-ворчулек и расхлябанных тинейджеров можно объеденить в одну категорию, и они в нее обязательно попадут. Я призываю видеть новые категории в нашем мире!
— Огромное количество ваших произведений стало основой для замечательных мультов: «Мальчик и девочка», «Когда медвежонок проснется», «38 попугаев» , «Котенок по имени Гав», «Попался, который кусался!» У вас есть задумки касательно того, чтобы стать родителем сценария других мультфильмов или подарить нам, например, продолжение эпопеи про удава, слоненка, мартышку и попугая? Очень хотелось бы…
— К сожалению, это вряд ли сегодня возможно и связано это как с технологической стороной, так и с отсутствием у меня на сегодняшний день режиссера, с которым я мог бы работать. Самое главное в кино — режиссер, хоть и начинается оно со сценария. А в мультипликации важнее режиссера может быть только мультипликатор. В мультике «38 попугаев» самое главное за нас всех сделал гениальный Юрий Норштейн. Не знаю, у кого сегодня ВОТ ТАК может еще получиться. Знаете, на украинской мультипликационной студии однажды был сделан фильм «Семь мам Семена Синебородько», по которому я сейчас задумал сделать пьесу. История очень интересная — как от папы с сыном сбежала мама. А все потому, что они ее… довели! Взяли новую маму — и новая сбежала. Как у сказочного персонажа Синей Бороды было семь жен, так и у Синебородько с мальчиком было семь «убегающих мам»… Так и моя будущая пьеса будет рассказывать о том, ПОЧЕМУ мамы убегают из семей.
— А вы такой муж, от которого жена никогда не хотела убежать?
— Судя по количеству детей, которые я создал за годы нашей семейной жизни, то наверняка хотела! (Смеется.) Но ей это не удалось, мы ее с детьми не отпустили. А в «Семи мамах…» такая ситуация сложилась, что прозевали маму. Та сделала для детишек слишком много котлет, и пока котлеты не кончились, они и не заметили, что ее нет. У той мамы было три дня форы! А наша мама никогда не успевала сделать для нас такое огромное количество котлет, мы всегда видели, когда они заканчиваются и не давали ей убежать. Ловили!
— Что тут сказать... Нам бы еще вреднючий совет от Григоря Остера на закусочку.
— Всегда рад.
Есть на свете немало поучительных книг,
Пусть тебя не смущает этих книг товщина.
Если толстую книгу пополам разорвать,
То В ДВА РАЗА ее можно быстрее прочесть!
.
— В Украине высшей наградой для детского писателя является премия Леси Украинки, гонорар победителя — 10 тысяч гривен (около 40 тыс. рублей). А как в России обстоит дело с поощрениями писательского дела? И нужны ли, по сути, литературные конкурсы?
— Конечно, нужны. И для детских писателей обязательно нужно устраивать поощрения. Поскольку при тоталитарных режимах было всегда много хороших детских писателей. Потому что люди уходят или в переводчики или в детские писатели, не имея возможности из-за цензуры писать то, что они хотят, для взрослых. Как только хоть чуть-чуть все становится по своим местам, когда можно писать и издавать книги без прессинга, тут же детских писателей становится значительно меньше, люди не идут при таких условиях в «детские писатели»! Особенно молодые. Поэтому их обязательно надо поощрять. А вот что касается 10 тысяч гривен… Надо увеличивать. Вот в России недавно Госпремию увеличили. К слову, у меня тоже есть государственная премия, за «Котенка по имени Гав». Получил на то время 2 тысячи рублей. И буквально на следующий год премию увеличили, она стала в 10 раз больше.
— Ну не обидно!
— Очень обидно. Но ничего тут не поделаешь, буду стараться вторую заработать.
— И в Украине, и в России любят «почесать языки» о перспективах и проблемах развития современной детской литературы. Но никто не говорит, с какими трудностями сталкивается писатель, насколько легко или сложно сегодня издать свое творение…
— Если писатель талантлив у него в любом случае есть шансы ИЗДАТЬ свое произведение. Но этот шанс нужно искать, что называется « в поте лица». Нужно «теребить» издателей!
— А что входить в понятие «теребить»? Это самый интересный момент.
— Нужно доказать издателю, что ты — золото. При тоталитарном режиме детских писателей поощряют, и позволяют им издаваться за счет государства, которое, по сути, не интересует — будет куплена книга детского писателя N или нет. Там все зависит от какого-то чиновника, редактора. Любит редактор литературу, понимает ее — есть шанс, что свет увидит хорошую книгу, за госсчет. При капитализме ситуация принципиально другая. У издателя цель: заработать деньги. Увы, это палка о двух концах… С одной стороны — ужасно, когда государство решает, что ИЗДАВАТЬ, а с другой — ужасно, когда издателю вовсе не важно, ЧТО издавать. Дорога эта похожа на путь между Сциллой и Харибдой. Всем новичкам, всем неизвестным народу писателям приходится ею ходить. И все-таки, несмотря ни на что, — лучше тот издатель, который думает о деньгах, чем то государство, которое будет решать — что стоит читать нашим детям, а что — нет. Это должно решать не государство, а родители. Родители должны решать, какие книги они будут покупать детям, и тогда издатель, пытаясь заработать свои кровные, будет издавать нужную для детей литературу.
— Распределение интересов, двумя словами.
— Главное, чтобы не прерывалась преемственность, понимаете? Нужно, чтобы взрослые читали детям книги. Вот когда взрослые читают маленьким детям книги, тогда из маленьких детей вырастают благодарные читатели, которые продолжают читать, и которые будут читать вслух уже своим детям! Прямо как в царских династиях! Именно так не будут прерываться династии читателей.